27
декабря 1979 г.
выпал на
пятницу,
нерабочий
день в
Афганистане.
Во дворце
Тадж-Бек
Амином был
устроен
торжественный
прием по
случаю
возвращения
из Москвы
секретаря ЦК
НДПА
Панджшери. На
приеме
присутствовали
члены
Политбюро и
ЦК НДПА,
правительства
Афганистана,
а также
советские
дипломаты и
советники.
Вдруг, в самой
середине
приема Амин и
ряд лиц из его
ближайшего
окружения
почувствовали
признаки
острого
пищевого
отравления.
Прием был
сорван. Так
вступила в
действие
первая фаза
операции "Шторм-333",
когда один из
внедренных в
охрану
советских
офицеров-нелегалов
осуществил
акцию по
временному
выводу из
строя Амина и
его
соратников с
целью
ослабления
контроля над
столицей и
страной.
Переодетые в
афганскую
форму с
белыми
опознавательными
повязками на
рукавах все 60
с небольшим
бойцов
спецназа КГБ
СССР, идущие
на штурм
дворца Тадж-Бек,
заранее
разместились
в 4 БТРах (группа
"Зенит") и 6 БМП
(группа "Гром").
Первыми, в 18.45,
двинулись по
узкой горной
дороге,
ведущей к
площадке
перед
дворцом Тадж-Бек,
БТРы с
зенитовцами,
а за ними - БМП
с бойцами "Грома".
Дорога была
так узка, что
машины могли
двигаться по
ней только
друг за
другом. Все
придорожные
склоны и
подходы
заминированы
афганцами.
Из-за
отсутствия у
нападавших
численного
преимущества
весь расчет
строился на
внезапность.
Но и он
оказался
сорванным, т.к.
командованием
гвардейцев,
обеспокоенным
признаками
отравления
Амина и его
соратников,
были
предприняты
меры по
усилению
охраны
дворца и
прилегающей
к нему
территории, в
частности
выставлены
дополнительные
дозоры и
посты вокруг
ярко
освещенного
прожекторами
здания и на
подходах к
нему.
Дорога, по
которой
двигались
боевые
машины с
десантом на
борту, круто
серпантином
взбиралась в
гору. Едва
первый БТР
миновал
поворот, за
которым
открывалось
здание
дворца Тадж-Бек,
по нему сразу
ударил
крупнокалиберный
пулемет.
С этого
момента еще
на дальних
подступах ко
дворцу по
колонне
бронемашин
противник
повел
прицельный
шквальный
огонь из всех
видов оружия.
В результате
один из БТРов,
второй в
колонне, был
подбит,
перегородив
собой дорогу
и мешая
движению
остальных
бронемашин.
Немедленно
последовал
приказ на
десантирование.
Но атакующие,
только успев
открыть люки
бронемашин,
сразу попали
под
сильнейший
пулеметный,
автоматный и
гранатный
огонь
противника.
Казалось, что
сама ночь
обрушила на
спецназовцев
град пуль и
осколков. Уже
в первые
минуты боя
среди них
появились
первые
убитые и
раненые.
В 19.25 согласно
плану
операции на
дворец
обрушился в
прямом
смысле шквал
орудийного и
стрелкового
огня, который
повели наши "Шилки"
и "мусульманский
батальон"
советских
войск,
заранее
переброшенный
в Кабул и
находившийся
в оцеплении
дворца для
осуществления
прикрытия
штурмовавшего
спецназа.
Однако это не
смогло
нанести
противнику
ощутимых
потерь в
живой силе и
технике, если
не считать
морального
воздействия.
Снаряды "Шилок"
просто
отскакивали
от
твердокаменных
стен дворца,
не пробивая
их и осыпая
пространство
перед ним
осколками
стали и
камней.
Вдруг вновь
взревели
двигатели
наших БТРов и
БМП.
Оказалось,
что БТР,
подбитый
гвардейцами
и мешавший
движению, в
конце концов
удалось
спихнуть с
дороги на
обочину.
Большинство
бойцов
спецназа
вновь
вскочили в
машины и без
потерь
продвинулись
ближе ко
дворцу.
Вот как
вспоминал об
этом бое
Виктор
Карпухин,
боец группы "Гром":
"Мы попали
под
жесточайший
обстрел
гвардейцев,
заняли
позиции и на
огонь
ответили
огнем. Так
началось
кровавое
столкновение
профессионалов.
Должен
признаться, у
нас не было
должной
психологической
устойчивости.
Да и откуда
она? Наверное,
воевать
можно
научиться
только на
войне, как бы
это жестоко
ни звучало. А
мы привыкли
видеть войну
в кино. "По-киношному"
она и
воспринималась.
Но все
пришлось
увидеть
наяву. Вот
падает твой
товарищ,
взрывом ему
отрывает
руку, ногу,
вот ранен сам,
а надо
действовать,
расслабиться
нельзя ни на
секунду.
Убьют.
В первые
минуты
боевого
соприкосновения
было очень
тяжело.
Охрана
резиденции -
сильная,
высоко
обученная,
отлично
вооруженная.
И главное,
почти в
четыре раза
превышающая
нас в живой
силе. По всем
воинским
наукам силы
обороняющихся
во столько
раз могут
быть меньше,
но никак не
наступающих.
Иначе атака
обречена.
Выходит,
опрокинули
мы теорию.
Помогли нам
мощный напор
и, как ни
странно,
безысходность.
Нас выручить
уже никто не
мог, тыла
никакого"
Именно из
этих слов
становится
ясно, почему
полковник
Бояринов,
приняв на
себя общее
командование
спецподразделениями,
идущими на
штурм дворца,
не остался в
штабе, а сам
лично
возглавил
атакующих и
шел с ними
рядом в
возрасте 57
лет как
рядовой боец
в одном строю.
Он, участник
Великой
Отечественной
войны,
посвятивший 40
лет воинской
службе, как
никто другой
понимал всю
сложность
поставленной
командованием
задачи и,
главное,
тяжесть
последствий
в случае ее
невыполнения.
Ведь именно
от исхода
штурма
резиденции
Амина
зависела
судьба всей
операции "Шторм-333".
Бояринов
дважды
вставал под
жесточайшим
огнем
противника в
полный рост,
пытаясь
поднять
бойцов в
атаку. Но
шквальный,
непрекращающийся
огонь
гвардейцев
вновь и вновь
заставлял
залечь
поднимавшихся
за своим
командиром
спецназовцев.
Поняв, что под
таким огнем
лобовыми
атаками
ничего не
добиться,
Бояринов
принял свое
собственное
решение. Он
инстинктивно,
как солдат,
видевший на
своем веку
все, понимал,
что
бездействие
под столь
интенсивным
обстрелом
смерти
подобно.
Бояринов
подполз к
двум
находившимся
рядом
спецназовцам
и приказал
следовать за
ним.
Им втроем, под
сильнейшим
огнем
противника,
при свете
прожекторов
удалось
добраться до
главного
входа и
забросать
его и
вестибюль
первого
этажа
гранатами.
Под их взрывы
они и
ворвались
первыми в
здание
дворца,
поливая
огнем из
автоматов
все
пространство
вокруг себя.